Хроники Миртаны
Стояла тихая ночь. Было уже далеко заполночь и круглый светящийся диск луны сиял на небосводе, направляя одиноких путников. Редкие огоньки звезд тускло мерцали среди темного неба... Едва слышно стрекотали цикады где-то внизу, в густом лесу. Там было темно - холодный свет луны не мог пробиться сквозь могучие кроны деревьев. А здесь, на утесе, все было тихо и спокойно. Ночью всегда было спокойно... Могучий утес, который стал новым домом беглецам, объявленным вне закона, но не пожелавшими сдаться и отринуть свои идеалы, был защитой от множества опасностей - как от буйства стихий, так и от живых существ, так или иначе могущих проявить агрессию. На этом месте беглецы построили свой новый лагерь - и стали жить в обособленном анклаве, добывая все необходимое своими руками и стараясь не связываться с внешним миром, но будучи готовы отразить любое нападение.
Новый лагерь спал. Точнее, спала та его часть, которой нужен был отдых после дневных хлопот. Повсюду царило безмолвие и спокойствие. На луну медленнно наползли тучи, и ее тусклый свет померк. Теперь нельзя было разглядеть, что же творится там, внизу, около реки. Но зато были хорошо видны все постройки на утесе. Даже, скорее знакомы. И все-таки кажущаяся тишина и спокойствие не значили бездеятельность. Лагерь был не только прекрасно защищен со стратегической точки зрения, но также железная дисциплина давала шанс его обитателям выжить в суровых условиях тундры.
Охранник в теплой одежде, явно сшитой из шкур здешних могучих зверей, пошевельнулся на своем посту. Глянул по сторонам, потер уставшие от постоянного вглядывания в темноту глаза, размял кости. Кости хрустнули и одновременно звякнул тяжелый доспех, который жители лагеря сами ковали из руды, которую также плавили и добывали своими силами. Охранник повернулся и перешел к противоположному краю площадки, по пути проверив факел в гнезде - хорошо ли сидит, надолго ли его еще осталось? Потом человек с шумом вздохнул и снова замер на своем посту. Люди сильно меняются после глубоких потрясений или значительных для них событий. Здесь был их новый дом, дом отчаянных людей, живших в тяжелое время.
Рваные облака, серым маревом закрывавшие силуэт луны, наконец-то прорвал лучик лунного света и глянул вниз. Потом, осмелев, другие лучики начали проникать сквозь толщу грязных облаков; последние, видимо испугавшись, медленно уплыли прочь.
На высоком утесе стал виден силуэт человека. Он задумчиво смотрел вниз, туда, где неистово бурлили холодные воды широкой река. Река была их защитой, а также их кормилицей. Также, как и утес, на вершине которого были построены крепкие деревенные дома. Также и лес внизу, ниже и правее реки, где они охотились, разводили скот и искали пищу. Руки человека с силой сжимали толстые деревянные перила. Пальцы его уже побелели, но он не замечал этого.
Мысли человека были далеки от этих мест: он тяготился своим прошлым, но бесстрастная и безразличная память хранила малейшие подробности прошлой жизни. Жизни, где было все: и победы и поражения, и счастье и горе. Теперь ничего не осталось. Только терзающие воспоминания и глубокая, уже ставшая постоянной, усталость. Нет, он не сдастся. Но как же, все-таки, все повторяется...

***

Ли долго думал о том, что он будет делать после падения барьера. Хотя, конечно, он не верил, что когда-нибудь это случится. Но надежды никогда не терял. Не такой Ли был человек. Он всегда был воином, полководцем, патриотом своей родины. Он был готов к лишениям, потерям, готов был превозмогать боль, но все это - только чтобы бороться, не смириться со своим поражением. Чтобы вернуться и отомстить...
Барьер... Теперь при воспоминании о времени, прожитом там, у Ли по спине пробегал холодный, предательский холодок. В память почему-то очень ясно врезались отдельные моменты, а кое-что было подернуто мутно-серой дымкой забвения. И это было очень тяжело - помнить то, что хочешь забыть и забыть то, чт было целью и смыслом всей твоей жизни. Каким бы он ни был сильным человеком, судьба преподнесла ему слишком много испытаний... Он устал, очень устал. Но не мог сидеть сложа руки, не мог видеть, как падают и сдаются простые солдаты, как глупо командуют жирные уроды, которых по недомыслию величают "генералами", как погибают простые крестьяне и как страна медленно, но верно катится к глубокому упадку. Ли изменился, став теперь довольно хитрым и изворотливым главарем свободных людей. Впрочем, он всегда был честен и смел. И эти качества не давали ему согнутся от тяжести проблем, которым он должен был найти решения; помогали ему всегда становиться "своим" среди любых, уметь направлять преданных ему людей.
Так было и раньше, еще до войны. Ли уже не помнил свое детство, проведенное в тихой, но суровой северной провинциии Миртаны, своих родителей и родной дом, он помнил одно - никогда нельзя сдаваться и никогда нельзя предавать.
Потом была армия, всесокрушающая армия Миртаны - силные воины и разумные полководцы. Было время, когда в новобранцы брали всех и Ли был среди них. Весь мир был у его ног, он был молод, храбр и смел. То были чудесные времена Миртаны и народ был доволен всем и любил своего короля. Ли поднялся от простого солдата до генерала армии. Тогда в одночасье он спас короля от неменуемой смерти в пасти мракориса, когда король был вместе с простым солдатам, чтобы научить их мужеству. Мужество короля не оставило, вот только дух был готов выскочить из его растерзанного бы тела, если б не Ли. Он вовремя ощутил опасность и приказал людям сначала окружить могучую лесную тварь, а потом атаковать со всех сторон. Все закончилось удачно, никто даже не пострадал, а потрясенный король произвел Ли в генералы, словно показывая другим солдатом, каким должен быть настоящий воин.
Тогда Ли был рад своему новому званию и открывавшимися тогда перед ним возможностями. Благодаря его талантам была выиграна кровопролитная война с Варантом.
И тогда-то судьба сыграла свою первую действительно страшную шутку. Придворные короля не очень-то обрадовались появлению среди них простого честного парня из провинции, который, хоть и выделялся среди остальных, все-таки был простым воякой. Точнее, не это смутило придворных шаркунов и интриганов. Парень хоть и был простой, но обладал недюжинной смекалкой. И Ли быстро понял, в какой среде находится, какие здесь царят нравы. Он понял, что кто-то из приближенных короля не прочь устроить переворот и занять трон, а кто-то из чиновников совершенно разоряет казну, таких было много. Он увидел войну на горизонте и крестьянские восстания в недалеком будущем. Ли решил положить этому конец. Он изучил основы политики, принципы управления страной и придумал план перестройки государства. План, по которому Миртана должна была стать действительно великой державой, монолитом, который соединял бы в себе мнение как простых крестьян, так и влиятельных вельмож, где были бы радикальные, но справедливые порядки, боеспособная армия и сильная система власти. Ли был намерен представить этот план на общем совете, предварительно заручившись поддержкой короля. Ли чувствовал запах надвигающиейся беды. Робар доверял молодому генералу; доверился ему он и сейчас.
Закончив доклад, Ли оглядел присутствующих. На лице многих он увидел полное непонимание и даже отрицание, на лицах некоторых же явственно читалось недоумение; другие было в совершенном смятении. Ясно было одно: никто не одобрял активных действий молодого генерала: текущий порядок вещей устраивал многих. Но король был всецело за план Ли, он понимал, что действуя также, как и сейчас, он приведет страну к упадку и вымиранию. Слово короля - закон. План Ли начали готовить к исполнению. Важные чиновники и вельможи не могли потерпеть такого - это рушило все их планы и представления о спокойной жизни, а Ли, как реформатор, стал для них олицетворением всех зол. Они затеяли заговор, в ходе которого Ли был оклеветан. Между тем неожиданно несметные полчища оркских галер усеяли горизонт: орки, древняя и могучая раса, всей своей темной душой ненавидели людское племя. Когда они поняли, что люди разнежились и уверились в собственной безопасности, орки двинули свои армии на сокрушение Миртаны.
А Ли? Глупость и ненависть человеческая была настолько велика, что его злопыхатели и клеветники сумели перевернуть несуществующее обвинение в преступление ппотив короны. Ценой за такое преступление была только плаха. Король не верил, что Ли - преступник, но его чиновники стояли непреклонно. Все они собственной рукой подписали казнь Ли. И король не мог изменить приговор.
И пока армии орков двигались к Миртане, предатели вершили свой нечестивый суд.
Ли стоял, окруженный гвардией бывших сослуживцев; его руки были связаны за спиной. Его лицо было темно и непроницаемо. Во время допроса он не проронил не звука; его глаза были устремлены в небо. Он смотрел, не опуская лицо, прямо на слепящее солнце. Ли не верил, что ему была уготована такая смерть. Но он был готов умереть какнастоящий воин, мужчина и патриот. Ли не слушал слова обвинений, они проплывали мимо, не касаясь его слуха.
Король сидел на выносном деревянном троне, не поднимая головы. Он отказывался верить в происходящее и не мог найти в себе силы, чтобы понять или остановить этот безумный процесс.
Палач стоял перед плахой, держа в одной руке остро отточенный топор; по традиции, никто не видел его лица. Палаач готовился к своей неизменной кровавой работе.
Не нашелся ни один человек, кто был за Ли.
"Какое будет твое последнее желание" - эти слова Ли услышал ясно. Он выпрямился во весь рост и посмотрел прямо в глаза королю, произнеся следующее:
"Моя жизнь и судьба навеки связана с моей Родиной. Я хочу видеть Миртану счастливой и в величии славы, жив я при этом или нет. Это мое последнее слово."
Обливаясь слезами, Робар впервые в истрии Миртаны приказал заменить казнь на пожизенную каторогу в рудниках Хориниса.

***

Судьба словно играла с ним как волна с выброшенными на берег обломками - печальными и безмолвными участниками и свидетелями кораблекрушения... Хотя нет, у него было существенное отличие - он не был обломком, он был тем кораблем, который погиб в крушении. Погиб, но оставил после себя обломки памяти, обломки чувств и мыслей. И эти обломки потом были выловлены заботливой волей-рыбаком из океана собственной памяти. Корабль был собран вновь и воля стала у его руля... Железная воля и вера в победу давали ему право и надужду на жизнь все это время.
Его предали свои же люди и бросили вместе с преступниками на вечную каторгу - тогда он был готов к отчаянным, но не лишенных смысла поступкам. Конечно, сначала, он просто добывал руду, не думая ни о чем. Он не жил, просто ходил от одной рудной жилы к другой, мерно разбивая киркой кучки руды на месторождениях, переодически, наравне со всеми получая горячую похлебку, а потом - снова, на рудники, снова мерные удары киркой.
Он тогда был устал и разбит - и именно это время запомнилось хуже всего. Как будто кто-то просто взял и стер часть его памяти. Но за то время он чудовищно изменился - это Ли понимал четко. Он научился держать удар предательства и обмана, научился быть не только смелым, но и жестоким. Научился смотреть на несколько шагов вперед, научился предугадывать мысли и желания людей.
Тогда все его прошлое казалось никчемным и не нужным, а в будущее он даже боялся заглядывать, полагая, что жизнь кончена.

Но в один миг все изменилось...

Глава 1. Штрафная Колония.

День близился к концу. На небосводе уже пролегла багряная закатная полоса - последний отголосок солнечного сияния. Большинство уже закончили свои дела и теперь наслаждались отдыхом. Кто-то проводил время в задушевной компании с друзьями около костра, попивая шнапс с сочным свежезажаренным мясом падальщика.
На втором этаже большого здания был виден свет. Видимо, внутри оставался один из тех немногих, кто не закончил свою работу. А может, у находившегося там были другие причины...

***

Ли, сосредоточившись, сидел в кресле, напрягая память. Почему-то сейчас ему казалось важным любое, даже болезненное воспоминание. Он погружался в глубины собственной памяти, плыл по ней, заново переживая все эти драматические и переломные моменты...

***

Ли помнил, как его везли в колонию... Величественный корабль с поднятыми парусами, покачиваясь на волнах, набирал узлы к острову Хоринис. Даже здесь, в трюме, был слышен скрип мачт, крик чаек, летавших над морем в поисках пищи. Неновисть временно угасла, на смену ей пришло спокойствие. Ли усмежнулся про себя: их погрузка выглядела, как напыщенный ритуал - вот они медленно идут, склонив головы, со связанными руками, в недра корабля, в самый низ. Но за веслами сидеть пришлось воинам короля, а ведь кандидатуры лучше каторожников не было. Ли рассмеялся, но смех вышел каким-то странным. Его сосед поднял голову, дико глянул и снова опустил голову. И больше - ни звука. Молчали, опустив головы, будующие каторожники. Царил полумрак.
Один Ли смотрел в потолок. Нет, не в потолок, сквозь него, выше, еще выше, туда, к небу. Нет, Ли не просил помощи Богов. Он знал, что Боги есть, но никогда не пытался разговаривать с ними - он просто хотел еще разок окунуться в безумный водоворот настоящей жизни... Ли сейчас куда острее чувствовал желание единения с природой, желание быть просто человеком. Он хотел любить, радоваться жизни, хотел чтобы все были тоже счастливы. А еще он хотел дожить спокойно до старости и умереть уважаемым своими потомками, а не гнить на каторге во славу трусливого короля...
Потом - высадка. И долгая, изнурительная дорога от берега до старой крепости, выполненной из темного камня, с одной высокой башней. Кто-то застонал и дернулся - и получил тупым мечом по спине. Ли слышал глухой удар, потом человек с шумом выпустил воздух и замолк. Над ними, наверное, издевались, надев кандалы на руки за спиной, словно хотев заранее сломить дух, жажду свободы. Свобода... Ли пробовал слово на вкус. Он так и не понял, что оно значит, но успел ощутить ее до того, как за ним опустилась решетка замка...

***

Миненталь... Рудниковая Долина. Только прожив здесь несколько лет, понимаешь, что это за место. Это - самая богатая магической рудой долина Миртаны, вся испещренная зияющими норами шахт, откуда денно и нощно доносится стук железа о камень и грохот падающих глыб. Отсюда привозится более половины всей руды, что идет на изготовление самых прочных доспехов и самых острых клинков во всем королевстве.
Миненталь... Это красивейшая местность на райском уголке острова Хоринис.
Здесь теплый, едва ли не субтропический климат. Здесь на пологих склонах гор уютно растут вековые ели. Здесь пахнет чарующим ароматом гор и свежестью росы с долин...
Миненталь... Сюда не приезжает по своей воле заморские купцы и путешественники из далеких стран. Миненталь - проклятие для живущих там. Там не живут - там, в Штравной Колонии Хориниса, влачат свое рабское существование сотни преступников со всех уголков Миртаны...
Миненталь... это дикая и полузаброшенная местность, полная кровожадных тварей, вспарывающих друг другу глотки в поисках пищи... Здесь, как гласят предания, давным-давно были исконные земли орков. Говорят, и сейчас небольшие племена орков прячутся где-то здесь в своих норах. И говорят, что когда-нибудь орки вернутся и соберут кровавую жатву, дабы отвоевать свои земли и накказать оккупантов...

***

Рудокопы жили в наспех сколоченных бараках с крышами из соломы, которые они сами и строили. Здесь они ночевали. Жили небольшими группами, человек по -пятнадцать-двадцать. Такие бараки строились полукругом в один ряд, на ровной местности, с двух сторон огибая крепкое здание из дубовых бревен с вышкой нваерху. Это было что-то вроде командного пункта - внутри находились стражи, вооруженные до зубов на случай мятежа. Ночью на вышке зажигали огонь - для этого был установлен специальный большой чан, заполненный маслом. Также наверху дежурили двое дозорных с табельным оружием - арбалетами. В их обязанности входило: в случае опасности поднять тревогу - трубить в рог и, по совместительству, отстреливать диких тварей или потрявших разум рудокопов из арбалета. Стражи здесь выполняли все возможные роли, их называли "стражами" только из-за формы.
Такие группы бараков вместе с дозорным пунктом здесь называли "поселениями".
Хотя здесь были заключенными, им не запрещалось передвигаться на определенном участке местности, ограниченном двухметровым частоколом. Это были границы между условными поселениями заключенных. Многие пытались бежать - некоторым это даже удалось. И тогда все новые и новые кордоны заключенных, бредущих в сторону своего нового дома, замечали по обочинам белеющие кости тех неудачников. Местные дикие звери были скоры на расправу.
Между тем, заключенным даже предоставлялись некоторые права. Они все вставали рано утром и работали до последней капли пота. Но рамки как-никак соблюдались - заключенный работал десять часов в день; потом он мог заниматься своими делами. Звучит несколько натянуто: какие могут быть у заключенных свои дела? - но они находились: кто-то нашел невесть откуда взявшийся в шахте клад и выменял его на тридцать бутылок шнапса и кости. Шнапс быстро кончился(и все его употреблявшие были наказаны удвоенными часами работы), а вот в кости играли очень много и с большим азартом. Однако, самым любимым занятием у рудокопов были вечерние костры, где собиралось практически все рудокопы с поселения. Здесь они много говорили за жизнь: о прошлом, будущем и настоящем. Поначалу стража не одобряла подобные собрания, но здесь рудокопы не совершали предосудительных поступов, да и потом все как-то прижилось. И стража махнула рукой: "Пусть живут".
Заболеть здесь означало медленную и страшную смерть. Конечно, здесь были и врачи и даже парочка целителей, но... стражи, в чьих руках была сосредоточена вся здешняя власть, чаще предпочитали "замять" подобные случаи, чем вызывать с большой земли магов, которым очень даже не хотелось вылезать и своих мягких постелек и плыть на край света ради помощи преступникам.
А один раз несколько рудокопов долбили стену в поисках руды, продвигаясь вглубь земли. Неожиданно камень под киркой стал отзываться глухо, а не звонко, как обычно. Под очередным ударом стенка рухнула, открыв глазам изумленных копателей пещеру. Они осторожно вошли внутрь. Когда пыль осела, они увидели кучи людских и звериных костей на полу и свернувшуяся клубком массивную тушу в центре. Туша зашевелилась, втянула воздух в легкие и зарычала. В одно мгновение мракорис вскочил и прыгнул на людей. Двое рудокопов были просто раздавлены массивным телом зверя. Послышались крики; началась паника: кто-то попытался выбраться наружу, кто-то кидал кирки в мракориса, что лишь злило последнего. В ужасе люди бежали к выходу. В два следующих прыжка мракорис разорвал пятерых убегавших. Наконец, появилась стража, слышавшая шум. Они увидели, как рудокопы выбегают из шахты, а за ними по пятам гонится монструозная тварь. Стражники начали стрелять из множества арбалетов. Вся утыканная болтами, туша наконец прекратила свое движение. Некоторые стрелы попали в заключенных. Многие из рудокопов, кто работал в шахте потеряли рассудок от пережитого - их хладнокровно прикончили стражники, разумно полагая, что иначе зараза может распространиться на остальных и начнется бунт. Кто-то пытался сопротивляться - один стражник, истекая кровью, мешком упал в пыль. Его горло было разорвано человеческими зубами... Кара была поистине страшной - стража перестреляла всех, кто побывал в логове монстра.

***

Около десяти часов на дню заключенные проводили в разработке месторождений, мерно взмахивая и опуская кирку в мягкую поверхность рудной жилы; все глубже и глубже и глубже вгрызаясь в неподатливую земную твердь. Однажды им было нужно найти новую жилу и рудокопов заставляли работать на пределе мыслимых возможностей. Некоторые тогда погибли из-за обрушения потолка в шахте. Но они нашли месторождение. Руда летела во все стороны и эти переливающиеся, блестящие светло-синие кусочки камня стали символом того ада, что Ли видел почти каждый день. Тогда он работал рядом, рука об руку с теми, кто погиб. Ли повезло, он успел отскочить, прежде чем массивная глыба горной породы с прожилками руды накрыла место, где он только что работал. Главенствующие в колонии гвардейцы были несказанно рады обнаружению шахты - они смогли выслужиться. На смерть людей они закрыли глаза. Как же это его тогда бесило - собственное бессилие и невозможность что-либо исправить!
Ли постоянно думал, думал, анализировал свои и чужие поступки, прожитую жизнь. Внешне он стал грубым и замкнутым, хотя большинство было такими же. А в глубине души Ли, как ни странно, стал мудрее и опытнее, он научился видеть людей наскозь и ощутил в себе силу принимать нужное решение в критической ситуации. Ли отмечал себе, что стражники, которые надзирают за ними, словно специально отбирались из "сливок общества", как будто кто-то решил, что за преступниками и бандитами должны следить такие же не совсем чистые совестью стражи порядка. Да и живя вместе с заключенными, охранники сами постепенно опускались, деградировали, становились грубее и беспринципнее.
Но Ли, тем не менее, работал усердно, ему нужно было чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума или не разувериться в себе. Поэтому он бил и бил киркой, а когда набиралась куча руды, он собирал ее и отвозил вниз. Со временем его руки сильно огрубели, а постоянно натертые ладони все покрылись наростом мозолей, твердостью своей напоминавших камень. Но его рассудок был цел: он не прекращал думать и мыслить; даже наоборот: жизнь в колонии показала ему другие оттенки жизни и Ли был вынужден изменить свое мировоззрение. Он все еще надеялся.

***

Однажды один из стражников заметил его усердие. Его звали Грот; в отличие от большинства служивших здесь, он внешне совсем не походил на бандита. Этот честный парень, видимо понимал, куда он попал и старался как можно более честно и полно исполнить свой долг. Благодаря ему Ли вместе с некоторыми другими рудокопами сначался стал перевозчиком руды; катать тяжеленную тележку, доверха нагруженную рудой - занятие хоть не из легких, но по крайней мере Ли наконец-то избавился от осточертевшей кирки и монотонного, бездумого стучания по камню. Разнообразие труда всегда бывает полезным.
Они работали парами: Ли достался высокого роста человек с сильным телосложением. Он был из какого-то другого поселения. Ли он почему-то казался опасным. Всмотревшись в лицо человека, Ли подумал, что видит следы былых аристократичных черт; также у человека был тяжелый, злой взгляд. Человек не отвел взгляда, он сам цепко изучал Ли. Потом не говоря ни слова, челвек взялся за ручку вагонетки со своей стороны. Ли принял этот безмолвный указ к действию. Он крепко схватил ручку вагонетку и они вместе начали толкать ее вниз.
Теперь Ли работал вместе с этим человеком.
Задачей каждого рудокопа было отламывать крупные куски. Куски руды надлежало укладывать в ящики, которые потом ставились на колеса, как вагонетки. Кто-то увозил вагонетку по рельсам, вниз, к плавильням. Внизу, около плавилен, был устроен специальный механизм, который позволял превращать крупные глыбы руды в мелкое крошево - так ее было удобнее плавить.
Постепенно Ли стал замечать, что он и его гордо-молчаливый напарник держатся лучше других. Они оба упорно работали, хотя оба несомненно ненавидели эту работу. Ли видел потускневшие глаза людей, руки которых монотонно выбивали руду. Ли ясно представлял себе, что творится в голове у этих людей. Их дух был сломлен, они прекратили бороться. Ли было горько, что эти люди не выдержали. Также он видел и других, яростно бросавшихся с киркой на руду, словно в глыбе руды они видели своих надзирателей. У этих людей были дикие взгляды, они сторонились остальных и иногда такие бунтовали. А если бунтовали, то быстро расставались с жизнью. Уж не этого ли они хотели? Ли умом понимал таких людей, они были близки ему по духу. Но нельзя было просто брать и вычеркивать себя из общества, каким бы оно ни было. Только бы не сидеть, не ждать конца своей жизни. Стоять намертво! Бороться за то, что тебе дорого! - это было жизненным девизом Ли.
Ли привык к своему делу, хотя всей душой хотел от него избавиться, и к своему окружению. Ли стал понимать людей вокруг и, как ни странно, он не видел в них преступников; он заметил, что некоторые равняются на него. И вдруг в его голове мелькнула мысль: если бунт одиночки заранее обречен на поражение, то бунт множества... Ли привык мыслить глобально и терзался мыслью: а что будет, если все заключенные объединятся вместе и вместе же ударят? На самом деле он, конечно, не хотел бы, чтобы разъяренные своей свободой преступники вырвались на волю, но с другой стороны... Ли никогда не был преступником - кто знает, кем были остальные заключенные. Неожиданно слово "мятеж" само постучалось в его мозг, Ли старательно отгонял его, но оно преследовало, манило...
Это была престижная должность - плавильщик. Хотя, конечно, как можно сказать "престижная должность" применительно к каторожникам, заключенным пожизненно? Но Ли и его компаньон казались наиболее смекалистым стражам тем крепким звеном, которое держит на себе основную нагрузку всей цепи. Они стали плавильщиками как бы в пример остальным: если хорошо работаешь, то со временем твоя работа станет проще. Для Ли работа действительно стала проще, правда теперь пришлось терпеть жар от огромной плавильной печи и постоянно находится глубоко под землей. Мысль о мятеже упорно стучала в сознании, но Ли никак не мог подумать, что не он первым скажет это слово...

***

Так это случилось. Ли, в принципе, не любил вечером собираться у костра с другими рудокопами. Он обычно сидел в своем углу барака, продумывая план. А если и сидел у костра, то не вмешивался в общую беседу; а его не тревожили. Он увидел своего напарника. Он сидел на срубленном пне, служившим ему стулом. Он тихим и вкрадчивым голосом что-то говорил сидящим рядом. Надо сказать, что, когда он начал говорить, все замолкли. Ли захотелась узнать, что этот тип втолковывает людям. Однако, когда человек заметил. что Ли направляется к нему, он замолк, потом выразительно посмотрел на Ли; что-то сказал рудокопам, а потом поднялся и ушел.

***

Тяжелые времена захлестнули Миртану... В этот год умер король Робар, тщетно пытаясь собрать воедино растекающийся и начинающий гнить прямо на глазах механизм государства: страна медленно, но верно низвергалась в пучину междуусобиц и полной разрухи; люди устали и были измотаны после многолетней кровопролитной войны с Варантом. Все чаще слышался ропот, все более частыми и страшными становились преступления: уже нелья было выйти на улицу, не опасаясь за собственную жизнь, и не было силы, котрая остановила бы это.
Появившийся новый король оказался не готов к такой ситуации к стране. Хотя, любой на его месте тоже не справился бы с гнетом множества проблем. Но Робар Второй, названный так отцом в собственную честь, решил пойти по глубоко увязжим в придорожной жиже, оставленным тажелым окованным солдатским сапогом, стопам отца. Он избрал силовой путь для решения конфликтов. Но Робар Второй оказался не очень дальновидным - он бросил все силы на войну с орками (а эти силы, надо сказать, быстро таяли), не обратив внимание на недовольства народа, который устал от бесконечных непрекращающихся войн. Начались бунты: крестьяне не собирались отдавать своих сыновей на убой в армию, помещики отказывались поставлять продукты, так как не получали за товар ни гроша, дезертировали солдаты, вконец обессилев от смертей, побоищ и погоней. Люди хотели жить и хотели жить хорошо. Король, узрев это, решился на отчаянные меры. На собранном совете король решил огласить свое решение...

...Тогда Ли понимал, что действуя, как обычный человек, не добьется ничего - только погибнет. От него требовалось какое-то сверхусилие, твердая решимость ступить на нужную тропу. Ли готовился к этому.

И он работал, как и все, не покладая рук. А в голове его зрел чудовищный по количеству своих мотков узел сложного плана. Его жизненные ориентиры сместились, но Ли все еще лелеял надежду вернуться к прошлой жизни. В этом выражался его план, в котором Ли вырвался бы из колонии, после чего восстановил бы свою честь и потерянное доверие и вновь возглавив полки, разгромил бы орков.
Ли понимал, что уже сам стал другим, но он не мог жить, зная что мерзкие интриганы, по чьей воле он здесь, изнутри убивают страну. Ли хотел покончить с этим. Он узнавал новости из внешнего мира благодаря переговорам гвардейцев. Конечно, в большинстве своем это были перевранные факты, опутанные паутинами домыслов и слухов, но Ли уже давно научился отделать зерна от плевел. Он выделял главное - и в его голове складывалась четкая картина. Он узнал, что армии орков идут железным маршем, сметая все на своем пути, выжигая дотла людские деревни и сея смерть и разруху.
Армии короля пытались противостоять этой напасти, но тщетно: слишком неравны были силы человека и орка. А если последних было больше, то человек неизбежно капитулировал. Вернее, погибал - орки не брали пленных. И орды этих кровожадных тварей день за днем продвигались все дальше и дальше вглубь страны, к самому ее сердцу.

***

Никто не мог понять, почему орки напали и вообще почему они настолько ненавидят людей, однако сохранились старые записи, повествующие о битвах с орками. Человек и орк были издревле заклятыми врагами. Почему? Возможно, так устроили Боги. Говорят, Бельджар в ярости своей пытлся создть хоть одно существо, что поклонялось бы ему. Но все существа трепетали перед силой Бельджара и боялись злобы его, а потому бежали прочь. Иннос же создал человека. Бельджар возненавидел человека. А так как Иннос и Бельджар были братья, не мог Бельджар использовать другую материю для своих созданий. Те из них, что не были астральными сущностями, несли в жилах своих плоть и теплую, хоть и черную, кровь. Орки были таковыми.
Возможно, орков создал Аданос, а вовсе не Бельджар, как считает большинство, дабы дать человеку достойного противника, примернро равного по силе, храбрости, уму и коварству. Это был действительно достойный соперник, хотя было в обоих противниках что-то неуловимо-общее, указывающее на их древнее родство. Были ли человек и орк когда-то одной расой и жили ли в мире? - Ни у кого не хватит смелости ответить на такой кощунственный вопрос. А пока - реют боевые стяги, далеко разносится громогласный звук горна, собирая людей и укрепляя их сердца для победы во славу Инноса и во имя его!

***

У Ли сжималось сердце, когда он понимал, что сейчас он может быть незаменим для королевской армии, что сейчас, возможно, его совет или решение позволили бы выиграть время, отступить, чтобы потом дать отдых воинам, воюющим уже много лет, обдумать решение, узнать позиции и цели противника. Соединить силы в единый кулак, расколоть арми орков на мелкие отряды и уничтожать их по одиночке.
Ли снова и снова сжимал кулаки, чувствая собственное бессилие. Он чувствовал, что что-то в мировом устройстве нарушилось, что какие-то силы пришли в действие и он понимал, что все это приведет к очень большим бедам.

Глава вторая. Барьер.

Лучик света осторожно протиснулся сквозь стекло на башне высокого здания, пробежался по поверхности заваленного стола и застыл на лице спавшего в простой кровати человека. Человек чуть шевельнулся, пытаясь отогнать назойливое создание. Создание оказалось настойчивым, оно весело запрыгало, разбрызгивая яркие капли света - человек перевернулся на другой бок. Лучик света вновь не отступил, на этот раз осмелившись посветить прямо в глаза спящему. Человек залез под одеяло с головой, но сон как рукой сняло. Человек приоткрыл один глаз. Лучи света струились прямо в лицо. "О, Иннос!"- простонал человек - "За что же такое наказание!". Он сдернул с себя одеяло и рывком сел на кровать. Сквозь треугольное окно ярко светило солнце.
Ли раскрыл окно, вдохнул полной грудью. С балкона открывался чудеснейший вид на раскинувшуюся внизу долину. Прямо под лагерем, там, где гора была пологой, рос буйный хвойный лес, состоящий преимущественно из сосен. Многие их вершины уже сбросили доспех из снега, представ в первозданной, вечнозеленой красе. Полукольцом, огибая лес, внизу несла свои воды быстрая река, с крутыми порогами и острыми клыками камней, вспарывавшими полный мелких брызг воздух над рекой. Все единогласно назвали ее "Дикая", благодаря крутому нраву реки. Дикая была похоже на них - она обитала посреди острова безмолвия ревущая первозданная сила, что может снести любую преграду со своего пути. Дальше за рекой тянулась зеленая долина, каждый уголок которой просматривался с лагеря. На долгие лиги пути за Лагерем тянулась тундра, пустые белые поля, по которым летал свистящий ветер. Там треть года была лишь одна тишина, лишь ближе к лету заснеженные равнины таяли, поля покрывались ковром из цветов, а воздух заполнялся пением птиц.

Ли помнил Остров Хоринис, когда ему и его солдатам было некуда податься – Ли хотел уйти подальше с этого острова, ставшего его проклятием. Но на острове не было ни единого корабля, не считая паладинского судна. Паладины сразу невзлюбили беглых каторжников, хотя Ли ничего другого и не ожидал. Поэтому он и его солдаты осели у помещика. Онар со своим двором отделился от короля. Он предоставил наемникам землю и место для жилья, взамен выторгововав себе безопасность от воинов короля. Ли понимал старого скрягу - тот лишь хотел спокойствия себе и своему поместью. Ли верил, что если будут такие "островки жизни", где эта жизнь бурлит несмотря ни на что, то Миртана выживет. Так получилось, что он снова стал против короля.
Ли помнил, как он привел сюда своих людей. Они были чудовищно рады, когда вырвались из-за Барьера, а потом, когда отплыли на материк. Они хотели, наконец, свободы и спокойствия. Не тут-то было. Оказавшись на материке, Ли и его команда обнаружили, что страна практически вся находится во власти орков. Они устали от бесконечных проблем и мечтали найти свой приют. Орки нападали на маленький отряд, наемники огрызались, как могли. Они понимали, что им некуда больше идти, осталась дорога только вперед. Орки прекратили преследовать их, когда вокруг простерлась безлюдная дикая местность. И наемники шли, переборов боль и лишения. Он помнил их лица, когда они продирались сквозь буреломы, когда когтистые ветви древ сдирали кожу на лице и на руках, словно сама земля противилась их приходу. Они шли по колено в болотной жиже, увязая, но продолжая стоически двигаться вперед. Они дошли.

Начинался новый день. Он обещал быть на редкость теплым, лишним доказательством чему являлось с утра разгладившееся небо. Ли вспоминал Новый Лагерь, который был его домом за барьером. Именно по его образу было построено это его прибежище, также названное "Новый лагерь". Ли назвал его так в честь старых времен, да и вообще не был он мастак составлять красивые названия. Ли казалось, что он предусмотрел все: лагерь был укреплен со всех возможных позиций, его обитатели были всегда готовы и собраны... Они научились добывать все себе сами. За три года они сумели сделать невозможное - не только выжить посреди безлюдных земель, но и свыкнуться с ними, полюбить их... Но вот теперь его снова терзала навязчивая мысль: зачем он здесь? Почему он сидит здесь, в бездействии? Почему он не вернулся к себе на родину? Почему, наконец, не защищает ее? Так уж сложилось, что всю жизнь Ли боролся за что-то... почему он смирился теперь? На глазах Ли уже столько раз совершал невозможное...
Он ждал, когда спадут снега и появится возможность пройти перевал. Как ему не хотелось оставаться здесь, Ли должен был знать, что творится в мире.

***

Однажды утром Ли проснулся от гневного окрика надсмотрщика. Так было каждый день. Ли вскочил и стал торопливо натягивать штаны, краем глаза отмечая, что остальные копатели совершают в точности такие же действия. Эти действия были отработаны до автоматизма: вскочил, оделся, ополоснул лицо, получил кирку у выхода, которую полагалось нацепить на крюк около штанов. Ли остановился позади группы рудокопов, ожидая своей очереди. Забросить в глотку невкусную, но горячую похлебку; прожевать ее. Теперь Ли шел к шахтам, другие каторжники уныло брели по этой же дороге, подгоняемые стражниками. Идти копать, либо колоть - особого выбора не было. В этот момент Ли про себя отметил, что командуют ими не стражники, а едва ли не такие же преступники, как и сами заключенные. "Вот и ты сам уже считаешь себя преступником" - Ли криво усмехнулся, что в сочетании с его обросшим лицом, давно нечесаными волосами и оборванной одеждой выглядело совсем жалко. Удивительное место, эти рудники: заключенные живут нормально и даже дружно, стражи, волею случая, живут вместе с рудокопами и потихоньку набираются их привычек. Появляются новые заключенные - они тоже постепенно привыкают. Соблюдай порядки, да и только. Если не обращать внимания на перспективу провести здесь всю оставшуюся жизнь, колония - очень даже милое место. "Тьфу, какие глупые мысли сегодня лезут в голову" - Ли вышел из барака; стражник проводил его внимательным взглядом.
Напарник куда-то подевался; его нигде видно не было. Ли решил не забивать голову, однако до него долетали обрывки фраз, связанные с этим человеком... Сегодня он работал, как и вчера. Впрочем, как и позавчера, как и несколько дней назад, как неделю назад. Ли потерял счет дням, но привык к своей работе. Одному работать было гораздо сложнее. Сегодня Ли завершил дневную работу, отвез последнюю порцию руду в хранилище около печей - чтобы было проще работать завтра. "Все-таки, жизнь немного стабилизировалась" - отметил Ли.
Ли шел к своему поселению. Если он не ошибался, прошел где-то год его обитания в колонии. Люди как-то свыклись со своим положением... Ли тоже свыкся. Он был спокоен, но лишь пока не думал о завтрашнем дне. Неужели и завтра делать то же самое, работать во славу неизвестно чего, терзаясь призрачными надеждами? Нет, нет и еще раз нет. Ли гнал эту мысль прочь, но вслед за этой мыслью возвращалась еще одна, которую Ли старательно прятал на самом дне памяти. Бунт, мятеж. Он не мог решиться на это. Пока не мог...
Ли сел у костра, жадно проглотив горячую похлебку. Вокруг слышались крики, шум. Народ, видимо, заволновался. Взгляд Ли неожиданно выделил из общей толпы шевелящихся и перемещающихся людей крепкую фигуру напарника, сидевшего на бревне в той же позе, что и в предыдущий раз. И опять он что-то тихо рассказывал рудокопам. На мгновение в Ли полыхнула ярость - он батрачил весь день в одиночку, к концу дня его прошиб седьмой пот, а этот.. этот.. сидит тут, и, понимаешь, о чем-то с гордым видом рассуждает! Ли резко вскочил со своего места и с решительным видом направился к сидящему оратору. По дороге он успел услышать следующее:
- МЫ должны сплотиться ВМЕСТЕ. НАС куда больше, чем ИХ. СООБЩА мы сможем их опрокинуть и разбить. Мы ДОЛЖНЫ объединиться!
Могло бы показаться, что это отрывок из какой-то захватывающей истории, если б не холодный тон и приглушенный голос говорившего и то, как он выделял некоторые слова. Ли мгновенно понял смысл произнесенных слов. На миг он остановился, не зная, что делать. Стаей диких, кричащих птиц пронеслась в его голове вереница самых неожиданных мыслей. Но говоривший уже сам поднимался навстречу Ли. Рудокопы за ним замолкли в ожидании.
- Ты знаешь, для чего я собираю людей? - в упор спросил он.
Это было неожиданно, но Ли твердо сказал: "Да, знаю." В течении нескольких секунд человек разглядывал Ли. "Ты с нам или как?" - тихо, но четко спросил он, в упор взглянув в глаза. "Многие уже поняли меня. Многие уже готовы", - говорил он. Множество глаз рудокопов впились в лицо Ли, ожидая ответа. Ли не выдержал.
- Да. Я с вами. Но сначала мне нужно многое у тебя узнать.
- Будем знакомы. Гомез, - выдержав паузу в несколько секунд, тихо сказал человек, так же пристально глядя на Ли. Ли, в свою очередь, вгляделся в собеседника. Довольно широкое лицо, со следами морщин, небольшие, глубоко посаженные, цепкие карие глаза, мрачное выражение на лице... Черные волосы и конечно, небритое лицо - никто из рудокопов не имел возможности побриться. Внешне этот Гомез вроде бы ничем не выделялся, но в нем чувствовалась сила... Решительный человек. И... опасный, так казалось Ли. Они медленно пожали друг другу руки. Ли показалось, как рудокопы вокруг облегченно выдохнули.
Странное дело... Ли отказывался верить, что преступники, живущие на каторге, могут объединиться, да еще и под началом кого-либо.
Ли до этого видел пустые глаза рудокопов, их явное нежелание жить дальше, единственное, что им осталось - плыть дальше по течению жизни... Конечно, каждый из них мечтал выбраться из этой Инносом забытой дыры. А некоторые бы с чистой совестью отправили бы в царство Белиара своих пленителей. Но... сперва проработанный план, потом сплоченные действия, признание лидерства одного человека... Это казалось невозможным. Но Ли понял, что в каждом человеке есть такая струна, которая напрягается в какой-то момент... И если ее затронуть, остальные струны тоже оживут и тогда родится мелодия. Мелодия - лишь совокупность множества звуков, которая может разбудить что-то в человеке. Или даже сподвигнуть человека на что-то.
Свобода - вот какая струна была напряженной во множествах заключенных, проводящих дни в пыльных шахтах с киркой в руках. Гомез, знал, что делать. И люди откликнулись. Как Ли не замечал, что люди готовы к мятежу? Или они, так же, как и он, вынашивали эту мысль, а когда представилась возможность ее воплотить, согласились?
Ли не мог решиться. С одной стороны, он сам думал о мятеже, а с другой - он уже как-то свыкся со своей работой. К тому же, если бунт не удастся - они обречены... Ли хотел жить. И умереть он хотел бы либо у себя дома, сидя в кругу любимых людей у камина и наблюдая за языками пламени, мерным поедающих потрескивающие бревна в очаге... "Вот только где он теперь, мой дом?" - горько подумал он. На худой конец, он хотел бы умереть на поле брани, как герой, как защитник родины...

***

Орки никогда не отступали - эта мысль намертво угнездилась в головах защитников Миртаны. Король Робар Второй сидел за круглым столом тронного зале в тяжелом состоянии духа. Он очень много думал, как быть дальше. Все, сделанное до этого, было напрасно. Нужны были решающие меры. Перед глазами короля была карта Миртаны. «Отец, отец, зачем ты оставил мне в наследство все это?!» - горько подумал молодой король. Робар Первый был блестящим стратегом, а его сын только что понял, что не рожден для войны. Робар Второй просто терялся при виде всей той кипы дел, что нежданно-негаданно свалилась на него. Страна была в полном развале. Король пытался решать дела сходу, быстро – оказалось, что это тоже не выход.
Отец ее создал и с тех пор руду, которая была необходима всей стране, добывали преступники. Очень неразумное решение! Робар Второй пытался изменить текущий порядок дел. М-да. Сунувшись в дела Миненталя, он быстро понял, что здесь уже образовался собственный мирок, эдакая автономия. Робар в который раз подивился этой идее отца. Но понял, что, увы, ничего сделать не сможет - его вмешательство лишь ухудшит положение. Король решил оставить все как есть. Пока.
Робар пару часов назад отослал прочь генералов, с которыми проспорил всю ночь. Вояки наглели, решив полностью взять под контроль нового короля. Приходилось едва ли не с оружием отстаивать свою позицию. И сейчас Робар пробовал разобраться с орками сам. Он долго смотрел на карту вверенной ему страны и думал. Густыми красными чернилами были обозначены места, занятые орками. Эти красные круги вокруг населенных пунктов его страны подползали все ближе и ближе к столице. Робар не боялся - богатый отцовский опыт войны в какой-то мере передался и сыну. Но что сделать сейчас? Какое решение принять? Нельзя было сидеть сложа руки.
Воины гибли десятками и сотнями. Король проглотил неприятный комок в горле, ясно осознавая, что это происходит именно из-за его неправильных действий. Надо что-то сделать, какой-то радикальный шаг, что изменит существующее положение. Конечно, не переломит ход войны, король все-таки неплохо понимал, какой им противостоит противник и какие у него, короля, есть варианты действий. Сидя на троне не более месяца, Робар уже понял, что неизбежно придется жертвовать чем-то для достижения любой цели. Он решил, что дальнейшие его указы будут руководствоваться принципом меньшего зла.
Недавно примчался запыленный гонец, явно загнавший своего коня. Он ворвался в тронный зал и почти забыв об этикете, громко выкрикнул: "Ваше Высочество! Была попытка бунта в Рудниках Хориниса! Бунт сумели подавить, но комендант просил вас принять меры, дабы контингент не разбежался!". Это плохо, нужно действительно что-то сделать. Потерять основную рудную жилу Миртаны - остров Хоринис было просто нельзя. Король вспомнил о необычной прихоти отца создать колонию на рудниках. Увы, все-таки, придется браться за эту колонию всерьез.
А еще нужны были солдаты, ремесленники: кузнецы, корабелы, лесорубы, ткачи, кожевники - что денно и нощно трудились бы, снабжая армию... Наконец, нужен был и этот материал, такой, как железо, из которого ковать мечи и доспехи для воинов, как сосна - для постройки кораблей, как мех и кожа - для одежды и еще сотни различных наименований. От обилия всех задач шла кругом голова. "Когда не знаешь, откуда браться, начни откуда-нибудь," - поговаривал отец в те редкие моменты, когда сам учил Робара управлению будущим королевством -"и двигайся дальше по проторенной дорожке. И если тебе кажется, что поставленные задачи слишком тяжелы, что от обилия они собираются в плотный клубок - не паникуй, соберись. Представь все задачи упрощенно, отсекая ненужные детали и выделяя главные. И ты поймешь, что требуется от тебя в этот момент".
Робар снова посмотрел на карту. Пути орочьего нашествия, испещрившие красными кругами карту, наиболее густо усеяли ее с северо-запада, по направлению от моря к Миртане. Это продвигались основные силы врага. Разведчики докладывали, что орки могут напасть и с других сторон, но пока этого не происходило. Далее они пытались обхватить страну кольцом. "Неразумно", - отметил про себя Робар Второй - " оркам нужно было атаковать нас мощным кулаком. И тогда бы нам пришлось несладко". Нужно было успеть укрепить рубежи. Неожиданно король заметил, что Штрафная Колония, находящаяся на острове Хоринис, находится совсем рядом с путем орочьей армии. Как никто этого раньше не замечал! Следовало немедленно укрепить Хоринис и наладить дела с рудой. "Ох, отец", - в который раз за сегодня произнес Робар Второй, - "зачем все-таки ты создал колонию в таком важном месте?". Робар решил завтра созвать совет, дабы решить, что делать с Миненталем. Он горько покачал головой и снова углубился в изучение карты.
Время не ждало.

***

Оказалось, Гомез уже давно готовит восстание. И он оказался толковым лидером. Он сумел выбрать наиболее сильного и активного человека в каждом поселении, кто был бы посредником между Гомезом и рудокопами. Получалась какая-то иерархия. Вверху стоял Гомез, затем - лидеры, главные в поселении, потом - остальные рудокопы. Гомез вместе с этими лидерами разрабатывал план. И лидеры доносили его до остальных рудокопов в своем поселении. И КАЖДЫЙ рудокоп в колонии знал о готовившемся. В стороне не остались даже больные и сумасшедшие. Гомез руководствовался здравым смыслом: он предлагал объединиться, просто предлагал стать единым кулаком. КАК Гомез сумел сделать это? как сумел он убедить отчаявшихся людей, как сумел перенаправить в нужное русло злость ненавидящих каторгу и тех, кто их на нее отправил?
События стали разворачиваться как в бешеном водовороте. Ли не ожидал, что бунт будет. Ли не ожидал, что кто-то будет ГОТОВИТЬ бунт. Наконец, Ли не думал, что кто-то КРОМЕ него решится на такое. Но так случилось.
Если бы его мнение о восстании спросили в более спокойной обстановке, Ли наверняка бы растерялся. Он вынашивал в себе мысли о бунте, строил план восстания. Ли если и хотел вырваться из колонии, то не хотел делать это с обилием смертей и крови.
Все-таки, Гомез пугал Ли. Он слишком хорошо понимал все вокруг. Слишком хорошо понимал людей. Гомез пугал Ли своей рассудительностью. Люди верили Гомезу. Люди знали, что им нечего терять. Они были готовы.
- Я долго наблюдал за тобой. И понял, что ты - тот, кто мне нужен.
Ли досталась роль лидера в своем поселении. Он сообщил, что имел опыт управления войсками. И впервые увидел, как лицо Гомеза просветлело. Гомез поручил Ли разработать план действий. С этого момента он знал все о готовящемся восстании. Гомез отобрал небольшой отряд из нескольких десятков самых смелых и отчаянных, но разумных парней.
Восстание должно было случилось вечером. Время было выбрано не случайно - вечером у рудокопов вошло в привычку собираться вместе у костров. Стража тоже к этому привыкла и особенно не вмешивалась. Таким образом, ничто не мешало им собраться в большом количестве. Надлежало сначала захватить сторожевые башни и отобрать арбалеты у стражи. Потом использовать арбалеты против стражников. Вот и весь план.
Руководить восстанием должен был Гомез, Ли бы командовал защитным отрядом, что прикрыл бы в случае неожиданностей. Ли не мог понять, почему Гомез сильно полагается на него. Разумней всего было бы предположить, что Гомез действительно готов к восстанию. Что он действительно может сподвигнуть остальных. Но все это было как-то неожиданно и... странно. Опасно. Но у Ли не было выбора. И он хотел выбраться отсюда. Все было готово.

...Под покровом ночи, когда в небе ярко светила полная луна, неясные тени перемещались по долине. Вот они незаметными перебрались через высокий забор, вот прокрались за кустами... Неприятный чавкающий звук и стражник с легким стоном осел на землю.
На сторожевой вышке горел огонь, туда-сюда прохаживались люди. Размахнулась сильная рука и бешено вращаясь, полетела кирка. Незащищенная шлемом голова охранника с треском разлетелась на части. Перед смертью он громко вскрикнул и с шумом выронил оружие.
Плохо. Второй охранник моментально пустил тучу стрел вниз и протрубил в рог. Рудокопы вышибли дверь внизу и ринулись по лестнице вверх. Через несколько мгновений ответил другой рог. Потом еще один. Гомез вылетел на дозорную площадку башни и в последний момент сшиб стражника. Стрела, изначально направленная в сердце, пролетела над головой Гомеза. В этот момент другие рудокопы наконец достигли площадки и кирками забили стражника. Гомез подобрал его меч и разрубил рог на части. Нужно было действовать быстрее. Намного быстрее...

...Люди Ли заняли другую дозорную башню почти без потерь, как вдруг раздался звук горна. Они сумели бесшумно пробраться в здание и оглушить стражников. Впрочем, особенно агрессивные, старались убивать. Ли не препятствовал - он знал, что его не поймут. И скрепя сердце, командовал дальше. Они нашли арбалеты и без проблем уложили охрану на вышке. И начали двигаться к следующему поселению. Однако внутри их ждал сюрприз...
Шеренга стражников с арбалетами в руках, медленно двигалась на бунтовщиков. Рудокопы пятились, понимая, что отступать некуда. Кто-то не выдержал, и заорав, бросился куда-то бежать. Получил арбалетный болт в шею. Ли понял, что попался. Он не мог подставлять других. И Ли вышел вперед с поднятыми руками. Попытка не пытка. А дальше - будь что будет...

Гомез и его отряд продвигались по второму поселению. Все было тихо. Но Гомез понимал, что горн услышали. Ответные меры должны были быть. Они вошли внутрь - все поселение словно спало. Где все? Почему молчат. Сзади донеслись звуки шагов, звон оружия. В поселение входили в полном спокойствии стражи, с факелами и арбалетаи. План восстания срывался! Рудокопы Гомеза, словно обезумев, бросались на стражей. Звенел металл и мертвые бунтовщики падали на землю. Почему рудокопы из этого поселения не вышли на подмогу, как договаривались? Люди испугались? Скрепив сердце, Гомез приказал тем, кто еще остался под его командованием. Они медленно вышли вперед, побросав оружие...

Люди не смогли решиться...

***

По бушующим волнам холодного моря мчалась быстроходная пятимачтовая галера. Борта корабля и реющие флаги украшала королевская символика Миртаны. Нос корабля вспарывал неспокойную водную поверхность, высекая фонтаны брызг. Корабль был во всеоружии - окрестные воды были неспокойно и вполне могли кишеть орками. Пока им везло и канониры, замершие около пушек, немного расслабились. На борту в полном молчании замерли тринадцать человек в тяжелых хламидах. Их лица были скрыты накидками.
Корабль быстро несся в выбранном направлении - капитан хорошо знал дорогу. На горизонте вырисовывался силуэт одинокого большого острова с множеством горных пик, теряющихся в облаках...

***

Их не убили. Наоборот, стражи, словно забавляясь, поселили их отдельно от других рудокопов. Палатка - Ли, палатка - Гомезу.

В это холодное утро Ли проснулся от стука крупных капель о холщовую крышу палатки. Было холодно и сыро. Ли поежился. Болели кости из-за сырой палатки, ныло тело от каких-то каменьев или веток, обильно устилавших землю. Потом оделся в свои штаны и куртку рудокопа и выглянул наружу. Моросил мелкий дождь, когда его капли попадали по лицу, становилось весьма неприятно. Ли бросил взгляд через забор, разделявший обе палатки от остальных поселений. Там стояли стражи, угрюмо буравя взглядом заключенного. Дождь весело отскакивал от поверхности их доспеха, вода изредка затекала внутрь. Ишь ты, такая рань, да и погодка не выдалась - а эти гады уже здесь! - Ли позволил себе усмехнуться. Наверняка, их тоже подняли ни свет ни заря и кое-как покормив, отправили на пост. Ли усмехнулся - хоть в чем-то их бунт принес свои плоды. Отрадно. Хотя нет, он не сомневался, что тогда они забросили зерна в души рудокопов, зерна, грозящие прорасти с каждым днем. Опасные такие зерна. И когда зерна проклюнутся, они, как пожар, будут воспламеняться в одном человеке, потом подхватывать других и в конце концов неудержимым, ревущим пламенем обрушатся на рудники - сдерживающую их тюрьму.
Настроение было совершенно гадким. Нет, он не жаловался на свою судьбу, он уже избавился от этой привычки. Просто было неприятно чувствовать, как рушатся свои надежды. Хотя Ли и предвидел, что их затея сорвется... Остался жив - и радуйся. Он пошел по направлению к двери в заборе - работы для него никто не отменял. Стражи молча пропустили человека. Видимо, наказание было донельзя условным - нужны были любые рабочие руки.
На улице Ли показалось, что рудокопы стали взволнованы - не было слышно обычного гогота, хриплых голосов препирающихся каторжников, ругани вечно злой стражи. Да и как тут не беспокоиться - после неудачной попытки бунта! К общему чану с похлебкой стражи его не пропустили - уж не хотят ли голодом уморить? Раз уж сохранили жизнь, больше всего хотелось напиться и забыться. Ли плюнул и пошел к шахтам. Никто не лез с расспросами. Идя по дороге, он с досады стал разглядывать кроны деревьев. Неожиданно вдалеке он увидел несколько фигурок, ожесточенно жестикулирующих. Они видимо, что-то обсуждали. "М-да, гости с большой земли. Добро пожаловать в нашу скромную обитель". Ли хотел подойти поближе, но перед ним словно из-под земли вырисовались фигуры стражников. Их мрачные лица и руки, выразительно лежащие на эфесах мечей не сулили ничего хорошего. Ли поспешил в шахту. Монотонная работа, по-крайней мере, помогла немного забыть тяжелые мысли.

***

Близился полдень, а значит, короткий отдых. Ли вылез на улицу, пошатываясь от усталости. В лицо пахнуло свежестью, что была особенно блаженной после затхлых и пыльных подземных шахт. Ли щурился от яркого солнца; дождя и след простыл. Желудок требовал своей порции еды. Другие рудокопы тоже выбрались на поверхность: некоторые натужно кашляли и сплевывали металлическую крошку, набившуюся в легкие. Все были рады выбраться к солнцу; однако теперь Ли знал, что каждый из рудокопов теперь готов броситься в бой. Каждый из них готов бороться за свою свободу.
Ли стал смотреть по сторонам, любуясь красотой природой. Эх, если бы тут вместо проклятой колонии жили простые люди, создавали бы свои семьи, работали на поле... Взгляд его приковали фигурки вдалеке. Те же самые люди, что и утром! Ли всматривался туда, невзирая на слепящее солнце. Он сумел разглядеть, что в центре группы находится кто-то в балахоне или робе, а его окружают люди в блестящих на солнце одеждах. Люди в блестящих одеждах - несомненно, охранники. Не такие, как здесь, а в настоящем доспехе. Ли помнил такие доспехи. Но кто это в балахонах? Знать? Возможно, да. Тогда понятно, почему у них столько стражи. Хотя, что здесь делать знати? Наблюдать за пленниками, как в зверинце? Или это какие-то посланники короля? Нет, вряд ли весть о захлебнувшемся восстании там быстро достигла ушей короля. Хотя... неприятный холодок пробежал по спине. Но Ли справился. Краем глаза он заметил, что другие копатели также вглядываются куда-то вдаль.
Неожиданно Ли увидел, что и левее вдали находится еще одна группа людей. Ли мотнул головой - справа также находились эти странные люди. Ли стал крутиться на месте - и повсюду вокруг колонии его глаза отмечали группы людей. Они словно окружили колонию. Зачем? Что они делают? Разные нехорошие мысли разом пронеслись в голове...
Неожиданно человек, одетый в робу, взял в руки жезл. Жезл!
Так вот кто эти люди! Маги! Король послал их сюда, чтобы они сотворили что-то с колонией или ее обитателями!
Человек, держа посох в одной руке, другой стал делать непонятные пассы. Воздух вокруг него заклубился, скрыв мага и его охрану. Ли стало страшно. Он видел, как другие маги совершают в точности такие же действия. Они действовали синхронно.
Ли, потрясенный, в изнеможении опустился на землю. Это конец. Он закрыл глаза. Все тщетно. Магам противостоять нельзя. Ли меланхолично наблюдал.
Облако рассеялось и вновь стали видны фигурки магов. Они снова что-то сотворили и вокруг них образовались зеленовато-синие шары.
"Надо признать, выглядит красиво"- вяло произнес Ли. Между тем, магические сферы начали увеличиваться в размерах и подниматься выше в воздухе. Резко просвистело и где-то недалеко, в районе старого замка, из земли вырвался столп синеватого света, устремившийся высоко в небо. Магические сферы тотчас устремились к этому лучу. Ли видел эти ползущие по небу синие шарики, их было ровно тринадцать.
Ли увидел остекленевшие глаза рудокопов. Теперь они казались ему как братья. Всем было страшно и Ли тоже.
Сферы летели к светящемуся столпу, оставляя за собой светящиеся зелено-синие борозды на небе. Они встретились все вместе. Раздался низкий треск, шары лопнули, разбрызгивая в воздухе сотни маленьких блестящих шариков. Из вершины столпа с тихим гулом медленно поползла синяя полупрозрачная материя, словно ткань, закрывая небо по светящимся траекториям лопнувших сфер.
Ли озарила страшная догадка. Они хотят магией запечатать колонию! Чтобы НИКТО не смог выбраться из этого места!
Ли упал на землю, уткнувшись лицом в корни какого-то дерева. Все напрасно. Но как же так? Неужели ничего нельзя предпринять? Нет, все напрасно. Не было сил ругать свою судьбу и тех, кто сделал ее таковой. Все мысли куда-то исчезли, сердце заполнила какая-то тяжелая тоска. "Наверное, уже близится время продолжать работу..." - отрешенно подумал Ли.
Неожиданно гул десятикратно возрос. Материя заколебалась. Что-то пошло не так! В воздухе разлился странный звук, заполняя все его пространство. Он походил на утробный крик, но был тихим, хотя отчетливо слышным. Словно кому-то не нравилось творящееся колдовство! Напряжение в воздухе нарастало и на западе кусок сине-зеленой материи исчез. Просто исчез. Но на его месте закурился слабый дымок, от которого сразу же заболела голова, а в воздухе появился прозрачный серо-фиолетовый пласт. Синяя материя дрогнула. Она отторгала этот странный грязно-фиолетовый лоскут. Она отползала от него и отклонилась от висящих в воздухе нитей-траекторий. Серо-фиолетовый лоскут материи таял в воздухе, но свое дело он сделал. Кто-то изменил заклинание! Магический колпак уже закрыл все небо и скоро его края достигли бы земли. Это место было так далеко, что Ли и не пытался его разглядеть. Было ясно одно - границы магического купола очень изменились из-за какой-то ошибки в заклинании. Ли видел бегающие фигурки магов огня, как они пытались творить какие-то заклинания. Но тот, кто внес поправку во время создания магического купола, был сильнее. Вот только кто это и зачем ему это понадобилось?

- Чего это ты бездельничаешь, смерд? - Ли почувствовал болезненный удар, а потом услышал этот злой голос. Ли перевернулся, хватаясь за ноющий бок. Перед собой он увидел окованные ботинки. Ли поднялся. Перед ним был стражник, одетый в стандартную красно-бардовую форму, сделанную из стальных пластин, обшитых сукном. Правая рука человека лежала на ножнах, закрепленных на поясе. Это был Фергал и он был главным стражем и правой рукой коменданта штрафной колонии. Характер у него был наисквернейший: он мог наказать по любому поводу. А наказанием здесь были дополнительные часы работы, что само собой, никого не радовало. Но теперь он, кажется, пришел по другому поводу. Яростно блестевшие глаза стража буравили лицо Ли, стремясь найти в нем следы неповиновения. Ли держал взгляд.
- Что ты вообще о себе думаешь, парень? - Лицо Фергала было рассечено глубокими морщинами и старыми порезами. Фергал схватил Ли за шиворот рубахи и потрясая рукой, указал на небо, где схлестнулись в магическом противостоянии две инородных материи.
- Видишь!? - заорал стражник в лицо Ли, - СМОТРИ!
- Теперь вы, собаки, НИКОГДА не выберетесь отсюда! - Фергал брызгал слюной, его трясло. Он наконец отпустил Ли
- Бунтовщик проклятый! - с отвращением бросил стражник. И кулак в тяжелой латной перчатке врезался в лицо Ли. В его глазах потемнело, ноги подкосились. Ненависть захлестнула Ли, он рывком вытащил кирку, намереваясь ей раскроить череп ненавистного стражника. Но Фергал вдруг пошатнулся, захрипел. Из уголка его рта потянулась красная струйка. Нелепо размахивая руками, он рухнул лицом вперед.
Из спины стражника торчала кирка, полностью вогнанная одной стороной в тело. Позади стоял Гомез.
Ли онемел. Ли снова не знал, что сделать.
- Понимаешь, парень, все было готово заранее - развел руками Гомез, криво усмехаясь, - но если мы не ударим сейчас, мы больше... мы больше никогда не сможем ударить. Нельзя было медлить тогда. Нужно ударить сразу, сплеча, дезориентировав их. И нужно действовать вместе.
За его спиной уже стояли плечом к плечу сотни решительно настроенных рудокопов. Они объединились вместе, заключенные из разных поселений. Объединились с одной целью.
Началось.

***

Воздух над Рудниковой Долиной прорезал страшный не то крик, не то клекот, одновременно вырвавшийся из сотен глоток. Первобытная ярость охватила людей. Она удесятерила их силы. Она наполнила их сердца надеждой. Стадо людей неслось на своих надсмотрщиков, видя в них первоисточник своего пленения. Гремела земля, несущая на себе множество человеческих тел.
Стражник на их пути. У него были расширенные глаза и широко раскрытый рот - он наверняка сначала не понял, что произошло, а когда понял, не поверил. Его попросту снесла и растоптала разъяренная толпа. Второй, третий. Их разорвали чуть ли не руками. Теперь у рудокопов, кроме обычной кирки, была пара мечей и несколько экземпляров настоящей брони!
Сторожевая башня. Здесь охрана оказалась расторопнее. Только завидев бегущих рудокопов, с выкачанными глазами и перекошенными лицами, стражники открыли стрельбу. Пятеро рудокопов упали замертво, прошитые насквозь арбалетными болтами... Но рудокопов было не остановить. Слишком многое они пережили. Слишком уверены они были в успехе. Они были сплоченной силой. В воздух взметнулись кирки - верное орудие рудокопа. Многие пролетели мимо цели, но многие вонзились в тела стражей, пробивая доспех и силой удара сбрасывая тела вниз. Толпа взревела. Разбив двери, они ворвались в здание. Стражи ожидали внутри, с арбалетами наготове. Но они еще не поняли, с ЧЕМ столкнулись. Толпа рудокопов растоптала и изрубила тела стражей. Люди возликовали: внутри здания было оружие и броня! Многие принялись наспех одевать доспех, другие схватили арбалеты и болты...
Теперь отряды Ли и Гомеза разделились. И со всеми поселениями случилось так же, как и с первым. Живых стражей не осталось вообще... Распаленные боевым азартом, восставшие каторжники устроили страже кровавую бойню, не щадя никого. И буквально за десять минут восстания, раненые и залитые кровью рудокопы все были экипированы одеждой и оружием стражников.
Стражники оказались не готовы к восстанию. Они, кажется, разучились вести боевые действия. А вот рудокопы, из-за тяжелого повседневного труда стали сильнее, а ненависть к рудникам подогревала их. Они шли, многочисленный отряд, оставляя за собой разрушенные поселения...

Впереди показ